Масоны. Том 2 [ Большая энциклопедия] - Мария Григорян

Он скользок; нет на нем ни злата, ни чинов,

Но в недра сам Господь идущего приемлет.

Есть стадо малое у пастыря сего,

Которое творца и чувствует и внемлет;

Но весь отставший мир под сенью смерти дремлет.

Масонские символы

Читатель-масон легко мог под «стадом малым» подразумевать масонское братство. Герой поэмы — князь Владимир, как масон, проходит целый ряд ступеней богопознания. Узрел князь чудесный край:

Там лев покояся с невинным агнцем спит,

Колючка терн, созрев, не жалит, не вредит;

Там ястреб горлицу не гонит, не терзает;

Борей покоится, зефир струи лобзает.

Но князь, втайне руководимый праведным Законестом и добродетельным старцем Идолемом, не остался в этой роскошной долине. Владимир проходит эти «места прелестны».

Преходит, следуя светильнику возженну,

И видит меж цветов тропинку проложену;

На все внимательный и тихий мечет взор;

То Законестов был отверстый первый двор,

Где в полной красоте казалася природа,

Толико скрытая от мудрых и народа.

Владимир малыя в преграде зрит врата,

Непроходима есть сквозь оны теснота,

Златыми буквами на них изображено:

Чье сердце чистою любовью возжено,

Кто в Боге хочет жить, в сии врата гряди;

Но грязный человек страшись и не входи.

От многого должен отрешиться человек, вступающий на путь спасения: от жажды славы, от чувственности, но самый ужасный бич человечества — это самолюбие.

Пороки, старяся, как тени идут мимо,

Но самолюбие вовек неизлечимо.

Те, кто во власти самолюбия,

Ни нежностей любви, ни дружества не знают,

Собой кончают мысль, собою начинают.

Кто хочет спастись, обязан «усыпить» это чудовище при помощи чудесного зеркала: совести.

Склонность к аллегориям и символам заметна у Хераскова и в других его произведениях. Такова, например, поэма «Селим и Селима», где описываются чувства слепого, который считает себя при слепоте своей счастливым, но потом он прозрел и узнал счастье, которого раньше и представить себе не мог. Поэма «Пилигримы», где Херасков хотел перейти на не свойственный ему легкий, шутливый тон, заканчивается типичной для масонов мыслью, что счастье не во внешних условиях нашего существования, а в нас самих, нужна не политическая свобода, а свобода духа.

Где ты, любезная, сияешь добродетель,

Там счастливы равно раб, пленник и владетель.

В поэме-сказке «Бахариана», где герой — Неизвестный — после длинного ряда приключений отыскивает и освобождает от власти злой волшебницы красавицу Фелану, следует, по указаниям самого Хераскова, видеть аллегорию. Неизвестный, плывущий в лодке, — это всякий человек, несущийся по морю житейскому в бренной ладье бытия. Фелана — непорочность, которую скрывают от человека страсти — прельщения злой волшебницы; отыскать эту непорочность можно только при помощи истинного просвещения.

В заключение своей поэмы Херасков говорит:

Наша жизнь лишь только сказка есть,

Чудная и баснословная,

Где мечты и привидения Появляются и царствуют,

Ум приводят в замешательство.

Масонская сумка(Ист. муз.)

И в «Бахариане» находим мы всюду любимые нравственные идеи Хераскова. Все исчезнет, все позабудется, говорит он, все: «слава, пышность, сочинения», «мимо идут небо и земля»; одно только не исчезнет во веки веков: «добрые дела душевные». Интересны его размышления о случае, о бессмертии души и т. д.

В мире часто случай правит всем;

Что ж такое в мире случай есть?

Думаю, — то сила Вышняя,

Во громаде всей вселенной

Тайные пружины движущая,

Бытиями управляющая.

По поводу бессмертия души он рассуждает так: если в материальной природе ничто не исчезает совершенно, а только меняет внешний вид («Горы стерты времени рукой, но еще их существует прах»), то как же допустить возможность исчезновения души Петра Великого или разума Ньютона? В одах Хераскова мы встречаем мысль о «мировой» или, как он выражался, «всеобщей душе».

Высоких гор хребты сотрутся,

Столпы порфирны распадутся,

Престанет океан кипеть;

А что былинку оживляло,

Леса и волны составляло,

Сия всеобщая душа

Жить будет, узы разреша.

Бесспорно, Херасков с полным правом мог бы отнести к себе слова Гнедича: «Ни словом единым бессмертной души не унизил».

Из повестей Хераскова наиболее интересна первая — «Нума Помпилий, или процветающий Рим», где описан идеал доброго и просвещенного государя. Несмотря на то, что эта повесть написана была в 1768 г., когда Херасков еще не был масоном и не чуждался рационализма, в ней было высказано много взглядов, особенно ценных и характерных для масонов. Эпиграфом к повести он взял изречение: «Да памятуют все человеки, что они братья суть!»

Херасков уже и в это время отдает предпочтение внутренней религии, а не внешней церкви. Храм благодетельной Весты, как рассказывается в повести, «не имел гордых украшений и не блистал златом и другими каменьями, которые тщеславие и подлая робость обыкновенно божеству посвящают». У жрецов этого храма «доброе житие, попечение о неимуществующих и вспоможение бедным составляли лучшее упражнение». Не чужды мистицизму и идеям нравственного возрождения и другие повести Хераскова: «Кадм и Гармония», «Полидор».

Вряд ли кто из русских поэтов пользовался славой столь громкой при жизни и столь бесследно потом исчезнувшей, как Херасков. Современники называли его «российским Гомером», поэтом «знаменитым», «великим» и т. д. Карамзин в 1787 г. в письме к Лафатеру называл его лучшим из русских поэтов. Перечисляя своих любимых авторов в стихотворении «Поэзия», он указал только одного русского (все остальные были англичане и немцы), и этот один — Херасков. В кружке Жуковского Андрей Тургенев развивал мысль о том, что Херасков принес больше пользы русской литературе, чем Карамзин, который привлек внимание читателей к предметам малозначительным, отучил смотреть на литературу как на средство внушения важных и серьезных мыслей. Один из поклонников автора «Россиады» так описывал удовольствие, доставляемое чтением этой поэмы: «Прочитавши “Россиаду”, воображаем, что мы прогуливались в прекрасном саду, где природа и искусство истощили дары свои, где различные деревья и цветы, одни других приятнее, пленяли наши взоры, услаждали обоняние. Мы не знали, на чем остановиться, чему отдать